Веленью Божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.А.С.Пушкин
Однажды, а точнее 17 ноября 1820 года, А.С.Грибоедову приснился сон, в котором произошёл следующий диалог:
— Что вам угодно?
— Сами знаете.
— Когда же должно быть готово?
— Через год непременно…
Речь шла о создании комедии «Горе от ума». Это ночное «происшествие» подтолкнуло поэта к активной работе над произведением. (И было ли печальным совпадением, что вскоре после завершения комедии, её автор ушёл из жизни?)…
Да, процесс творчества всегда сопряжён с некоторой мистикой. Личность не менее таинственная и загадочная — Н.В.Гоголь — чуть ли не с раннего детства чувствовал свою особенную роль в этом мире и относился к созданию литературных произведений (в частности, поэмы «Мертвые души»), как к выполнению миссии свыше. Впрочем, Николай Васильевич не одинок в этих внутренних ощущениях. Давайте перелистаем страницы романа Б.Пастернака «Доктор Живаго»: «После двух-трех легко вылившихся строф и нескольких его самого поразивших сравнений работа завладела им, и он испытал приближение того, что называется вдохновением. В такие минуты Юрий Андреевич чувствовал, что главную работу совершает не он сам, а то, что выше его, что находится над ним и управляет им, а именно состояние мировой мысли и поэзии…
И он чувствовал себя только поводом и опорной точкой, чтобы она пришла в движение…»
Не трудно догадаться, что перед нами описание творческого состояния, именуемого вдохновением, и творческого процесса, в которые не единожды погружался сам автор романа. А доктор Живаго — герой, который и рождён-то был для того, чтобы помочь своему творцу глубже осознать, постичь, растолковать окружающий мир и в нём себя самого — художника, смыслом существования которого, так же как и средством выражения, были поэзия и творчество. И ещё один вполне хрестоматийный пример:
«Когда я в хорошем настроении или хорошо себя чувствую, когда я прогуливаюсь или еду в коляске… мысли толпятся в моей голове, входя в неё с величайшей лёгкостью. Как и откуда они приходят? Я не знаю и никак не причастен к этому… Стоит только возникнуть теме, как появляется другая мелодия, и сама связывает себя с первой в соответствии с требованием композиции…
Композиция приходит ко мне… во всей своей полноте, сразу, так что моё воображение позволяет мне услышать её целиком» (Из письма Вольфганга Амадея Моцарта).
В признании великого композитора также содержится описание момента творческого озарения, когда музыкальное произведение само, в завершённом виде возникает в уме творца. Не трудно заметить, что обстоятельство «непричастности» художника к созданию произведения искусств является общим в приведённых нами примерах. Каждый раз всё происходит так, словно кто-то подсказывает человеку готовое решение.
Подобное случилось и с известным советским композитором Арамом Хачатуряном, которому заказали написать музыку к драме М.Лермонтова «Маскарад». Композитору не удавалось найти тему «Вальса» — главный смысловой и эмоциональный акцент спектакля. Тема не рождалась. И вот однажды, когда Арам Хачатурян сидел неподвижно, позируя художнице Евгении Пастернак, он вдруг услышал мелодию своего будущего «Вальса», композитор прервал позирование и резко поднялся, чтобы тут же записать возникшую в уме тему.
Так родилась музыка, ставшая впоследствии произведением советской классики.
Следующий пример вновь переносит нас в мир поэзии. В том, как описывает процесс творчества Константин Бальмонт в стихотворении «Как я пишу стихи», нет ничего неожиданного. Всё происходит опять-таки по законам «обыкновенного чуда»:
«Рождается внезапная строка,
За ней встаёт немедленно другая,
Мелькает третья ей издалека,
Четвёртая смеётся набегая.
И пятая, и после, и потом,
Откуда, сколько — я и сам не знаю.
Но я же размышляю над стихом,
И, право, никогда не сочиняю».
«Непричастный» к созданию собственных стихов К.Бальмонт был необычайно плодовит (за что ему пришлось услышать обвинение в графоманстве). Но если «солнечный эльф», по собственному признанию, никаких стихов «не сочинял», то кто же делал это за него?
Давайте поищем ответ на вопрос у гениального Пушкина:
«…Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснётся —
Душа поэта встрепенётся,
Как пробудившийся орёл».
Примечательно, что в четырёх строках поэт сумел выразить не только суть процесса творчества, но и назвать его условия и составляющие. Голос, который слышат «творцы» в момент вдохновения — есть ни что иное, как «Божественный глагол». Но для того, чтобы уловить этот трансцендентный призыв, необходим чуткий слух художника, как утверждает Александр Сергеевич в приведённом отрывке.
Справедливости ради следует заметить, что далеко не каждый способен услышать этот божественный глас. Но если быть последовательными, то опять-таки, в угоду всё той же справедливости, нельзя не упомянуть, что не только людям искусства знаком момент творческого озарения. Он характерен для талантливых людей вообще, во многих проявлениях человеческой деятельности. Достаточно вспомнить известную со школьной скамьи историю о том, как Менделеев увидел свою знаменитую периодическую таблицу системы химических элементов во сне. Так же «внезапно» сделал открытие, например, математик Карл Гаусс.
После многочисленных безуспешных попыток доказать теорему целых чисел Гаусса «осенило»:
«Решение промелькнуло в моём мозгу, как внезапная вспышка молнии, — признаётся учёный, — я не могу сказать, что явилось связующей нитью, соединившей мои прошлые знания с мыслью, которая натолкнула меня на верное решение».
Известный русский философ Николай Бердяев (1874–1948 г.г.), считая, что подлинная природа личности заключается в том, что она есть центр творческой энергии, писал: «Творчество есть духовное делание. В творчестве человек испытывает состояние необыкновенного подъёма всего своего существа. Творчество есть потрясение, в котором преодолевается обыденный эгоизм человеческой жизни. Творчество есть обнаружение богоподобной природы человека». («…Смысл творчества».)
Как-то один из художников, отвечая на вопрос о «вдохновении» в изобразительном искусстве, признался, что работа над произведением начинается… с отдыха и наблюдения. (Хотя это и противоречит устоявшемуся представлению о вышеупомянутом процессе, как о «муках» творчества). Что же, это вполне оправданно. На отдыхе человек свободен от внутреннего напряжения и раскрепощён, ум его спокоен, умиротворён, а наблюдая что-либо в таком состоянии, он ещё и сосредоточен…
(Помните, Моцарту являлись его музыкальные темы, когда он гулял, либо ехал в коляске. А Хачатурян услышал тему своего «Вальса» во время неподвижного позирования художнице…)
Как утверждают психологи, состояние расслабленности (релаксация) «обладает психогигиеническим эффектом». Что это значит? «Человек — существо неделимое», — пишут Каппони и Новак, — «и поэтому нервное напряжение влечёт за собой и напряжение мускулатуры. Но расслабление мышц приводит к освобождению и от психического напряжения». Многие психотерапевтические методики основаны на состоянии релаксации. Расслабление лежит в основе йогических упражнений и медитации («йога», санскр. — связь; связь с Высшим Разумом, с Богом). Описываемые нами моменты творчества всегда сопровождаются положительными эмоциями.
Выдающийся философ и духовный наставник двадцатого века Бхактиведанта Свами Прабхупада назвал искусство, так же, как культуру и философию, «тонкой путеводной нитью, которая способна привести к осознанию Абсолютной Истины». («Шримад-Бхагаватам», 2.23, комментарий).
Итак, все размышления и примеры, подобно дорогам, ведущим в Рим, подводят нас к одной идее: о глубинной связи подлинного искусства с Божественным началом. Не в этом ли заключена непостижимая сила воздействия художественного творчества (и не только художественного) на умы и сердца людей?
В «Бхагавад-гите», древнем священном санскритском тексте, говорится о находящейся в сердце каждого живого существа Божественной частице — Сверхдуше, которая является источником памяти, знания и способности забывать. В соответствии с сюжетом произведения, Верховный Господь, открывающий своему искреннему преданному и другу Арджуне «самое сокровенное знание» о мире, живых существах и себе самом, утверждает:
«Знай, что все изумительные, прекрасные и славные создания возникают лишь из искры Моего великолепия»
Б.-г. 10.41
Господь открывает Арджуне основные законы, управляющие Вселенными, и отвечая на вопросы близкого друга, описывает Свои качества и проявления:
«Я — вкус воды, Я — свет солнца и луны, Я — звук в эфире и талант в человеке»
Б.-г. 7.8
При этом одним из достоинств этого уникального памятника духовной культуры по праву считается его художественное совершенство. Не правда ли, насколько возвышенно поэтичны строки:
«Я — изначальный аромат земли, и я жар огня»
Б.-г. 7.7
«Я — начало, конец и середина всех творений, о Арджуна. Из всех видов знания Я — возвышенная наука о душе, из аргументов Я — окончательная истина…»
Б.-г. 10.32
Несколько тысячелетий спустя в средневековом трактате «Бхакти расамрита Синдху» Рупа Госвами, святой отшельник, беззаветно преданный Богу, назовет своего возлюбленного Повелителя поэтичным. А на самой прекрасной из всех когда-либо существовавших и существующих звёзд — в трансцендентной обители Верховного Господа — «каждое слово — песня, и каждый шаг — танец…».
Если слегка приоткрыть завесу тайны творчества и вдохновения, то лучезарный поток света, озаривший нас в этот момент, подскажет, кто действительно стоит за всеми гениальными творениями земных «создателей прекрасного».
Становится вполне очевидным, что слово дар, которое нередко употребляется в качестве синонима слова талант, можно понимать буквально: Божий дар.
Впрочем, из этого совсем не следует, что все тайны, связанные с процессом творчества, нами раскрыты. Ведь известно, что Господь, вдохновляющий художников, неисчерпаем и неисповедим.